[Zbishko]

Вчера я читал стихи Ады Якушевой . Бесконечно талантливой , неземной поэтессы , исполнительницы .

Ты — моё дыхание,
Утро моё ты раннее.
Ты и солнце жгучее
И дожди.
Всю себя измучаю,
Стану я самой лучшею,
По такому случаю
Ты подожди.

Как до сих пор бережно и нежно она хранит в памяти своих любимых мужчин , друзей – Визбора и Кусургашева . . Милейшая Ада , муза Иосича , та , с которой он прожил «сотню лет , да что я говорю – прожили двести « , как трогательно она рассказывает о внуках …
Юрий Визбор , Юрий Иосифович – исполин авторской песни , человек , смело перевернувший страницу , выведший песню за руку от костра на сцену , придумавший журнал с пластинками , песню –репортаж , бесконечно счастливый человек – праздник , весело шагавший по жизни со своими стихами . А сколько песен он спел женщинам и о женщинах . Первыми слушателями были конечно его жены . А Бог как известно троицу любит….

Мудрая Ада когда –то сказала , что Юрий всю жизнь лепил цельный образ любимой женщины , создавая одному ему понятный идеал . И как он умудрился оставить своих трех жен подругами , даже больше – Нина Филимоновна Тихонова ( та самая , « звезда из созвездия Лебедь « ) стала крестной матерью детей старшей дочери , Татьяны . До сих пор они дружат , живут одной большой дружной семьей . Откровенностью для меня стали слова Татьяны Визбор о том , что она , пожалуй , стала больше похожа на Евгению Уралову и Нину Тихонову чем на маму .

Я познакомился с его песнями в Горах . Вначале он был для меня богатырем , минимум мастером горнолыжного спорта , чегетским всадником Апокалипсиса , уверенным и свободным . Он не мог быть другим , он же был здесь дома . Но он был не хозяином гор , он был их душою , он влюблял в себя не физической мощью , а проникновенностью , таким дворянским благородством , уважительностью .

Визбор не был сильным горнолыжником . Его старомодная , слегка угловатая стойка , приземистое , кряжистое тело выглядели на склоне немного неуклюже . Но Горы он любил , сжигал губы и лоб на мартовском солнце , нисколько не стесняясь своей далеко не совершенной техники гонял по чегетским буграм , смотрел , впитывал , дышал и запоминал . Неприметный сруб кафе «У Визбора « на центральном склоне многие новички путают со знаменитым « Ай» . Визбор как и одноименное кафе , совсем не был пафосным , громогласным , могучим . Он был органичным и естественным как мелодичный звук струны своей гитары .

В 2009 я зачитывался « Завтраком с видом на Эльбрус « . Напечатанная с обеих сторон сероватой бумаги повесть, взятая мною на дорожку с незавидной перспективой быть выброшенной по прочтению , стала бестселлером , ушла в массы и друзья установили очередь , всеми правдами и неправдами стремясь продвинуться пораньше . Тем более это были ТЕ места , этот слегка обшарпанный корпус гостиницы « Терскол « , далеко не новые , скользкие кресла одноколейки и парнокопытки , с отполированными карусельными цепочками , нижняя туристическая тропа , тускловатая лампочка под потолком круглого кафе , домик спасателей , журчащая речушка , глыба Донгузской стены , ухающая лавинами с пугающим постоянством .

« Стена Донгузская, хребты высокие,
А лыжи узкие, зады широкие . «

Вечерами мы прогуливались к Малым Нарзанам и до хрипоты спорили о судьбах героев , искрометности чувств , любви , предательстве , ненависти . Глядя на алые всполохи над Донгузом , словно полярное сияние озаряющие ледник , я читал вслух « О, моя дорогая , моя несравненная Леди « , которую мог декламировать с любого места , даже разбуженный ночью. И каждый видел в небе свою звезду из созвездия Лебедь . Бархат весеннего неба , расшитого блестками разнокалиберного бисера , укутывал словно одеяло , снег уютно похрустывал под ногами . Совсем не хотелось думать , что же выплеснул Иосифович в этой мольбе , песне –крике , по большому счету так и не услышанной .

« Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой в потертом плаще
За фигурой по мокрым асфальтам катились машины
Абсолютно пустые , без всяких шоферов вообще

И в пустынных вагонах метро я летел через годы
И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя
И водили со мной хороводы одни непогоды
И все было на этой земле без тебя ,без тебя …»

Когда –то он просто сбежал в Терскол из невыносимо одинокой Москвы , сделавшей так больно , наполненной обидой и тоской . Расставание с любимой женщиной он сменил на ярость горнолыжного спуска , холодное безразличие взметнувшихся пиков

« Кто –то рядом ходил и чего-то бубнил – я не слышал
Телевизор мне тыкал красавиц в лицо –я ослеп
И надеясь на старого друга и горные лыжи
Я пока пребываю на этой пустынной земле …»



Слащавый советский кинематограф не мог оставить фильм без счастливого конца , а главного героя на распутье . Как водится , я вначале полюбовался игрой актеров , повесть же прочел годом позже . И был ошарашен философским чистым полем , tabula rasa для поколений , нежно- надрывным финалом несколько автобиографичного произведения .

Но ошибается тот , кто считает « Завтрак с видом на Эльбрус « описанием личной драмы Визбора , ошибался и я … Юрий Иосифович тонко подмечал – не надо отождествлять автора и лирического героя . Он обожал трех своих самых любимых женщин , оберегая их и храня , отдав всего себя , искрометно юморя , возвеличивая и боготоворя .

Нежный и романтичный , он широким жестом подарил нам не то , что мы пошло называем « любовная лирика « , а тонкость и такт , уважение к жене , матери , единственной …

- Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в году весна,
Словно в степи сосна.
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Нет за туманами,
Дальними странами…

Ярлыки « ловелас « , « бабник « - не про Визбора . Он шел не по судьбам , а от судьбы к судьбе . Любил –до боли , страдал , качал детей , был честен , расставался –светло .
А я , пожалуй , больше всего люблю его « Обучаю играть на гитаре ледокольщика Сашу Седых « … И в шумных компаниях и возле уютно потрескивающего костра я частенько , прикрыв глаза для вдохновения , немного нараспев декламирую :

- Обучаю играть на гитаре
И учусь у людей доброте !!

Доброта , умение прощать – о , в этом Юрия Иосифовича трудно было победить .
« - Не пытай меня ни ласкою, ни жалостью
Как ни странно , я о прошлом не грущу
Если можешь, ты прости меня , пожалуйста ,
Можеть быть и я тебя прощу …..»


Когда –то Визбор подхватил у Зиновия Ефимовича Гердта фразочку , которой он часто щеголял на концертах , в дружеских компаниях – « Это было три жены тому назад « . Визбор не вкладывал особого смысла в эти слова , они вполне отражали его жизненный путь . Они все настолько разные , но настолько им любимые , ждали его с Памира и из Арктики , Мурманска , Хорога , Оша . Проглядывали свои светлые глаза сквозь ночь и всегда получали надежду , любовь и тепло . Растут внуки , каждая видит в них своего Юрочку , каждая наизусть помнит написанные для нее одной строки .

И каждая шепчет
« Ты у меня одна …..»

[Pivoman]

Спасибо за статью!

А сколько песен он спел женщинам и о женщинах . Первыми слушателями были конечно его жены . А Бог как известно троицу любит….

Примечательно, что эти слова можно отнести и к другому Мегачеловеку, с которым они вместе катались на лыжах, и у которого тоже было три жены- В. Высоцкому!
Тут еще интересно написано о Визборе, Высоцком, их Горах: http://extreme.com.ua/forum/pogovori...lpinistom.html

... Грустно, сейчас я встретил на Чегете лыжника, который не знал, кто такой Визбор...
Его песни- всегда в моей "Золотой коллекции"

[Salseros]

Как всегда интересно написано. Я бы сказал, описана мысль, которая почему-то забрела к тебе в голову.И где ты, Слава, такие слова находишь?

[Jolie]

Такий шикарний пост . І з такими подробицями з життя Візбора, яких я ще ніде не читала...

До речі, хоч Візбор і не був профі-лижником, він дуже переконливо зіграв тренера збірної СССР із гірських лиж у фільмі "Миг удачи" .

[Zbishko]

И все –таки он здорово писал о снеге ….Юрий Иосифович боготворил эту белую субстанцию . Горы и снег , ветер и судьбы людей –это вещи , о которых он писал настолько вкусно и сочно , настолько трогательно и романтично … Я по многу раз могу перечитывать его строки , ловить вот эту квинтэссенцию его прозы , торжество описания .

«Косматое солнце висело над перекошенными снегами, волны поземки неслись сверху. Снизу из ущелья поднимались пухлые дирижабли туманов, и ветер вырывал из них куски белого рыхлого мяса. Вершины, окутав свои подножия снежной дымкой, одиноко торчали в мутном небе. Огромные снеговые штандарты развевались на их твердых, как сталь, ледовых гребнях. Наши жизни, наши разогретые мышцы, наша горячая кровь были чужды этой поднебесной Арктике . «

Эта удивительная живописность повестования делает читателя участником происходящего , добавляет черно-белой картинке цвет и запах , превращая ее в реальное 7 D .

«Я просыпаюсь. До подъема - две минуты. Смотрю в окно. Прямоугольник окна, как рама картины, ограничивает природу. В правом верхнем углу поблескивает голубоватой сталью арктический лед висящего ледника. От него ниспадает вниз, разрезая лес, растущий на скалах, снежный кулуар, дорога лавин. За краем горы, на ровном фоне предрассветного неба и дальше, там, где восходит заря, стоят, перевязанные кисейными платками туманов, горы такого нежного оттенка, что могут быть изображены лишь тонкой акварельной кистью. В левой части картины, едва не цепляясь иголками о стекло, стоит сосна, совершенно обглоданная ветрами с северной стороны. Композиция замечательная. Все вставлено в раму и окантовано. Но вот подлетел утренний ветерок, сосна моя покачнулась, снег с ее веток сорвался и мелькнул мимо стекла, картина стала окном. Только окном.»

Потрясающая картина , брызжущая реализмом и точностью описания . Это именно мое окно и мое пробуждение . И точно так же я любовался белой , с зеленцой , как у молочной бутылки , шапкой нависающего над поселком и над всем миром ледника Донгуз . Только Иосич видел это раньше .
Он словно заправский художник разбирался в палитре , хотя я видел всего одну его картину по мотивам любимого Севера .

« Все так и было: когда остановились канатные дороги и схлынули вниз и "чайники" и лыжники, настала тишина. Вся жизнь спустилась в Баксанскую долину, и в синей ее глубине уже зажигались первые звездочки огней. За вершиной Андырчи разлилось розовое зарево, которое постепенно становилось фиолетовым, и это ежевечернее, ежевесеннее движение красок можно было наблюдать неустанно, что мы и делали. Потом был бесконечный чай, и прямо возле полной луны висели две спелые планеты. «


Его герои любили снег , относились к нему уважительно даже в минуты смертельной опасности . А Визбор писал об этом так , что я носом чуял эти таежные запахи .

« Снег набивается в рукавицы, закатывается за шиворот. Противно. Я так любил этот снег раньше! Но это было давно. Неделю назад, когда мы отправлялись в маршрут, мы спокойно попирали его своими крепкими, промазанными мазью горнолыжными ботинками. Снег только жалобно поскрипывал. Мы спорили о нем, о его качествах, нам нравился сухой и сыпучий снег, на котором так легко поворачивать, мы не любили мокрый и тяжелый. Что он значил? Ничего... Ох, снег - снежок, пестрая метелица... «

А просто в воздухе запахло приближением зимушки –зимы ! И снежная проза сразу извлечена с полок на журнальный столик . И я , как добрая гончая выходя на свежий воздух , повожу носом из стороны в сторону , ловлю ветер , жду эти роскошные лапчатые хлопья …

[Anton_Yakovina]

Спасибо за очаровательную статью. Хочу поставить плюсик, но почему-то не получается, или, чтобы стаить плюсы, надо самому сделать пост в конкретной ветке?

Мне захотелось вставить и свои пять копеек в тему, я был знаком с Визбором лично - находился с ним рядом, много лет назад, в Альплагере "Узункол", в очень драматический момент, про который он потом написал песню "Непогода в горах, непогода". У меня есть коротенькая статья про это.

Визбор



Лыжи у печки стоят. Нет надежней и прекрасней средства от тревог. Милая моя, солнышко лесное. Этот белый в снегах горнолыжный лицей – панацея от наших несчастий… Я думаю, что можно без кавычек. Вы были в горах, вы знаете, кто автор этих слов.
Мне повезло – я повстречался с Визбором в горах. Не зимой - летом, в альплагере «Узункол», в ту самую смену, в которую с погодой был прокол, а те, кто был на маршруте, никак не могли спуститься в лагерь, потому что стряслась беда. Редкое, казусное несчастье. В палатку альпинистов, заночевавших на леднике после успешного сложнейшего восхождения, залетела шаровая молния, маленький светящийся шарик. И взорвалась, ударив искрой каждого из пятерых спящих. Кого в голову, кого в спину, кого в ноги.
В ту ночь их спасали. Несли на руках, в алюминиевых «лодочках»-акьях – через ледник, потом через все длинное ущелье. Бежали, напролом через ручьи, кусты и камни, стараясь не ударить, не тряхнуть носилки, в которых лежали изуродованные, обожженные парни. Вот тогда я и увидел Визбора – совсем близко. Он тоже нес одну из акьей. Бежал, как все, хрипя и задыхаясь, загоняя себя, как лошадь, насмерть. В ту ночь никто не экономил сил… В акьях были его друзья. Команда Владимира Кавуненко, мастера, одни из лучших альпинистов в СССР. Они ходили на стену Трапеции. Визбор приехал поболеть за них и встретить после восхождения. Вот и встретил.
Спасли всех, кроме одного, убитого сразу. А через пару дней Танька Визбор (его дочь, ей тогда было 18, она ходила в отделении новичков) сказала, что папа написал новую песню. И спела, у нее был хороший голос:

Непогода в горах, непогода,
в эту смену с погодой прокол.
Горько плачет о чем-то природа
в нашем лагере «Узункол.

Есть горы, стоящие жизни, есть песни, стоящие гор. Их будут петь и помнить очень долго.
…И надеясь на старого друга и горные лыжи, я пока пребываю на этой пустынной земле. О, моя дорогая, моя несравненная леди…
К чему кавычки. Вы ведь помните, кто автор этих слов.

Антон Яковина, для журнала Skipass, февраль 2009

Песня Визбора " Непогода в горах."(Узункол). - YouTube

[Tsunami]

Да, и мне приходилось носить акью по этой тропе. Изнуряющее занятие.

[ev]

Коментар від Tsunami

Да, и мне приходилось носить акью по этой тропе. Изнуряющее занятие.

Дима!
Не мне, а нам.
В аднатысячадевятьсотдевяностотретьем.

[Вьюга]

Поэтично,красиво. А есть что нибудь про Бермана?

[Tsunami]

Коментар від ev

Дима!
Не мне, а нам.
В аднатысячадевятьсотдевяностотретьем.

Не хочу тебя расстраивать, Жека, но в девяносто втором